Неточные совпадения
Ранним утром выступил он в поход и дал делу такой вид, как будто совершает простой военный променад. [Промена́д (франц.) — прогулка.] Утро было
ясное, свежее, чуть-чуть морозное (дело происходило в половине сентября).
Солнце играло на касках и ружьях солдат; крыши домов и улицы были подернуты легким слоем инея; везде топились печи и из окон каждого дома виднелось веселое пламя.
Был
ясный морозный день. У подъезда рядами стояли кареты, сани, ваньки, жандармы. Чистый народ, блестя на ярком
солнце шляпами, кишел у входа и по расчищенным дорожкам, между русскими домиками с резными князьками; старые кудрявые березы сада, обвисшие всеми ветвями от снега, казалось, были разубраны в новые торжественные ризы.
Обед стоял на столе; она подошла, понюхала хлеб и сыр и, убедившись, что запах всего съестного ей противен, велела подавать коляску и вышла. Дом уже бросал тень чрез всю улицу, и был
ясный, еще теплый на
солнце вечер. И провожавшая ее с вещами Аннушка, и Петр, клавший вещи в коляску, и кучер, очевидно недовольный, — все были противны ей и раздражали ее своими словами и движениями.
Погода была
ясная. Всё утро шел частый, мелкий дождик и теперь недавно прояснило. Железные кровли, плиты тротуаров, голыши мостовой, колеса и кожи, медь и жесть экипажей, — всё ярко блестело на майском
солнце. Было 3 часа и самое оживленное время на улицах.
После грозовых дождей последних дней наступила холодная,
ясная погода. При ярком
солнце, сквозившем сквозь обмытые листья, в воздухе было холодно.
«Полегче! легче!» — слышится голос, телега спускается с кручи: внизу плотина широкая и широкий
ясный пруд, сияющий, как медное дно, перед
солнцем; деревня, избы рассыпались на косогоре; как звезда, блестит в стороне крест сельской церкви; болтовня мужиков и невыносимый аппетит в желудке…
Дни мчались: в воздухе нагретом
Уж разрешалася зима;
И он не сделался поэтом,
Не умер, не сошел с ума.
Весна живит его: впервые
Свои покои запертые,
Где зимовал он, как сурок,
Двойные окна, камелек
Он
ясным утром оставляет,
Несется вдоль Невы в санях.
На синих, иссеченных льдах
Играет
солнце; грязно тает
На улицах разрытый снег.
Куда по нем свой быстрый бег...
Но эти дни норда выманивали Лонгрена из его маленького теплого дома чаще, чем
солнце, забрасывающее в
ясную погоду море и Каперну покрывалами воздушного золота.
Произошло это утром, в десять часов. В этот час утра, в
ясные дни,
солнце всегда длинною полосой проходило по его правой стене и освещало угол подле двери. У постели его стояла Настасья и еще один человек, очень любопытно его разглядывавший и совершенно ему незнакомый. Это был молодой парень в кафтане, с бородкой, и с виду походил на артельщика. Из полуотворенной двери выглядывала хозяйка. Раскольников приподнялся.
Дождь ли пойдет — какой благотворный летний дождь! Хлынет бойко, обильно, весело запрыгает, точно крупные и жаркие слезы внезапно обрадованного человека; а только перестанет —
солнце уже опять с
ясной улыбкой любви осматривает и сушит поля и пригорки; и вся страна опять улыбается счастьем в ответ
солнцу.
Солнце там ярко и жарко светит около полугода и потом удаляется оттуда не вдруг, точно нехотя, как будто оборачивается назад взглянуть еще раз или два на любимое место и подарить ему осенью, среди ненастья,
ясный, теплый день.
Как страшно стало ему, когда вдруг в душе его возникло живое и
ясное представление о человеческой судьбе и назначении, и когда мелькнула параллель между этим назначением и собственной его жизнью, когда в голове просыпались один за другим и беспорядочно, пугливо носились, как птицы, пробужденные внезапным лучом
солнца в дремлющей развалине, разные жизненные вопросы.
Но лето, лето особенно упоительно в том краю. Там надо искать свежего, сухого воздуха, напоенного — не лимоном и не лавром, а просто запахом полыни, сосны и черемухи; там искать
ясных дней, слегка жгучих, но не палящих лучей
солнца и почти в течение трех месяцев безоблачного неба.
День был
ясный, и я знал, что в четвертом часу, когда
солнце будет закатываться, то косой красный луч его ударит прямо в угол моей стены и ярким пятном осветит это место.
День был чрезвычайно
ясный; стору у Макара Ивановича не поднимали обыкновенно во весь день, по приказанию доктора; но на окне была не стора, а занавеска, так что самый верх окна был все-таки не закрыт; это потому, что старик тяготился, не видя совсем, при прежней сторе,
солнца.
Был
ясный жаркий день, и в 10 часов уже парило, собиравшиеся облака изредка закрывали
солнце.
Вспоминая тех, разве можно быть счастливым в полноте, как прежде, с новыми, как бы новые ни были ему милы?» Но можно, можно: старое горе великою тайной жизни человеческой переходит постепенно в тихую умиленную радость; вместо юной кипучей крови наступает кроткая
ясная старость: благословляю восход
солнца ежедневный, и сердце мое по-прежнему поет ему, но уже более люблю закат его, длинные косые лучи его, а с ними тихие, кроткие, умиленные воспоминания, милые образы изо всей долгой и благословенной жизни — а надо всем-то правда Божия, умиляющая, примиряющая, всепрощающая!
Час был вечерний,
ясный,
солнце закатывалось и всю комнату осветило косым лучом.
Часа в три утра в природе совершилось что-то необычайное. Небо вдруг сразу очистилось. Началось такое быстрое понижение температуры воздуха, что дождевая вода, не успевшая стечь с ветвей деревьев, замерзла на них в виде сосулек. Воздух стал чистым и прозрачным. Луна, посеребренная лучами восходящего
солнца, была такой
ясной, точно она вымылась и приготовилась к празднику.
Солнце взошло багровое и холодное.
Когда мы проснулись,
солнце стояло уже высоко. Утро было морозное,
ясное. Вода в озерках покрылась блестящим тонким слоем льда, и только полыньи казались темными пятнами.
Солнце стояло низко на бледно-ясном небе, лучи его тоже как будто поблекли и похолодели: они не сияли, они разливались ровным, почти водянистым светом.
А осенний,
ясный, немножко холодный, утром морозный день, когда береза, словно сказочное дерево, вся золотая, красиво рисуется на бледно-голубом небе, когда низкое
солнце уж не греет, но блестит ярче летнего, небольшая осиновая роща вся сверкает насквозь, словно ей весело и легко стоять голой, изморозь еще белеет на дне долин, а свежий ветер тихонько шевелит и гонит упавшие покоробленные листья, — когда по реке радостно мчатся синие волны, мерно вздымая рассеянных гусей и уток; вдали мельница стучит, полузакрытая вербами, и, пестрея в светлом воздухе, голуби быстро кружатся над ней…
Она бывает хороша только в иные летние вечера, когда, возвышаясь отдельно среди низкого кустарника, приходится в упор рдеющим лучам заходящего
солнца и блестит и дрожит, с корней до верхушки облитая одинаковым желтым багрянцем, — или, когда, в
ясный ветреный день, она вся шумно струится и лепечет на синем небе, и каждый лист ее, подхваченный стремленьем, как будто хочет сорваться, слететь и умчаться вдаль.
Не могу сказать, сколько я времени проспал, но когда я открыл глаза — вся внутренность леса была наполнена
солнцем и во все направленья, сквозь радостно шумевшую листву, сквозило и как бы искрилось ярко-голубое небо; облака скрылись, разогнанные взыгравшим ветром; погода расчистилась, и в воздухе чувствовалась та особенная, сухая свежесть, которая, наполняя сердце каким-то бодрым ощущеньем, почти всегда предсказывает мирный и
ясный вечер после ненастного дня.
Долинный лес иногда бывает так густ, что сквозь ветки его совершенно не видно неба. Внизу всегда царит полумрак, всегда прохладно и сыро. Утренний рассвет и вечерние сумерки в лесу и в местах открытых не совпадают по времени. Чуть только тучка закроет
солнце, лес сразу становится угрюмым, и погода кажется пасмурной. Зато в
ясный день освещенные
солнцем стволы деревьев, ярко-зеленая листва, блестящая хвоя, цветы, мох и пестрые лишайники принимают декоративный вид.
Заря сияла на востоке, и золотые ряды облаков, казалось, ожидали
солнца, как царедворцы ожидают государя;
ясное небо, утренняя свежесть, роса, ветерок и пение птичек наполняли сердце Лизы младенческой веселостию; боясь какой-нибудь знакомой встречи, она, казалось, не шла, а летела.
Идем скорей! Бледнеют тени ночи.
Смотри, заря чуть видною полоской
Прорезала восточный неба край,
Растет она,
яснее, ширясь: это
Проснулся день и раскрывает веки
Светящих глаз. Пойдем! Пора приспела
Встречать восход Ярила-Солнца. Гордо
Перед толпой покажет
Солнцу Лель
Любимую свою подругу.
Присел на корточки, заботливо зарыл узел с книгами в снег и ушел. Был
ясный январский день, всюду сверкало серебряное
солнце, я очень позавидовал брату, но, скрепя сердце, пошел учиться, — не хотелось огорчить мать. Книги, зарытые Сашей, конечно, пропали, и на другой день у него была уже законная причина не пойти в школу, а на третий его поведение стало известно деду.
Небо тоже изменилось. Оно стало беловатым. Откуда-то сразу появились тонкие слоистые тучи. Сквозь них еще виднелся диск
солнца, но уже не такой
ясный, как раньше. На него можно было смотреть невооруженным глазом. Тучи быстро сгущались. Когда я второй раз взглянул на небо, то местонахождение
солнца определил только по неясно расплывчатому светлому пятну. Кое-где у берега появились клочья тумана. Скоро начал моросить дождь.
Это было в начале мая, вечер был
ясный, огромный шар
солнца опускался в залив.
Но вот дождь становится мельче; туча начинает разделяться на волнистые облака, светлеть в том месте, в котором должно быть
солнце, и сквозь серовато-белые края тучи чуть виднеется клочок
ясной лазури.
— Так! — сказал Павел. Он совершенно понимал все, что говорил ему дядя. — А отчего, скажи, дядя, чем день иногда бывает
ясней и светлей и чем больше я смотрю на
солнце, тем мне тошней становится и кажется, что между
солнцем и мною все мелькает тень покойной моей матери?
Тогда на небе было такое
ясное, такое непетербургское
солнце и так резво, весело бились наши маленькие сердца.
Я люблю мартовское
солнце в Петербурге, особенно закат, разумеется в
ясный, морозный вечер.
Стоя рядом с ним, мать видела глаза, освещенные теплым и
ясным светом. Положив руки на спинку стула, а на них голову свою, он смотрел куда-то далеко, и все тело его, худое и тонкое, но сильное, казалось, стремится вперед, точно стебель растения к свету
солнца.
На улице было грязно, из окон домов высовывались люди и свистели, кричали, махали руками. День был
ясный, ярко горело
солнце, а теней нигде не было.
Вечер был
ясный, тихий, теплый; как огненное пятно, горело невысоко уже стоявшее
солнце над разливающимся вдали морем и, золотя его окраину, пробегало искрами по маленькой ряби.
Солнце уже стояло невысоко, направо, над старыми деревьями кунцевского сада и половина блестящего красного круга была закрыта серой, слабо просвечивающей тучей; из другой половины брызгами вырывались раздробленные огненные лучи и поразительно ярко освещали старые деревья сада, неподвижно блестевшие своими зелеными густыми макушками еще на
ясном, освещенном месте лазури неба.
Переночевав, кому и как бог привел, путники мои, едва только появилось
солнце, отправились в обратный путь. День опять был
ясный и теплый. Верстах в двадцати от города доктор, увидав из окна кареты стоявшую на горе и весьма недалеко от большой дороги помещичью усадьбу, попросил кучера, чтобы тот остановился, и затем, выскочив из кареты, подбежал к бричке Егора Егорыча...
Первой, с кем познакомилась собака, была хорошенькая девушка в коричневом форменном платье, выбежавшая в сад. Жадно и нетерпеливо, желая охватить и сжать в своих объятиях все видимое, она посмотрела на
ясное небо, на красноватые сучья вишен и быстро легла на траву, лицом к горячему
солнцу. Потом так же внезапно вскочила и, обняв себя руками, целуя свежими устами весенний воздух, выразительно и серьезно сказала...
Ничто безмолвной тишины
Пустыни сей не возмущает,
И
солнце с
ясной вышины
Долину смерти озаряет.
Романы рисовали Генриха IV добрым человеком, близким своему народу;
ясный, как
солнце, он внушал мне убеждение, что Франция — прекраснейшая страна всей земли, страна рыцарей, одинаково благородных в мантии короля и одежде крестьянина: Анис Питу такой же рыцарь, как и д’Артаньян. Когда Генриха убили, я угрюмо заплакал и заскрипел зубами от ненависти к Равальяку. Этот король почти всегда являлся главным героем моих рассказов кочегару, и мне казалось, что Яков тоже полюбил Францию и «Хенрика».
Рассвет быстро
яснел, и пока
солнце умывалось в тумане за дымящимся бором, золотые стрелы его лучей уже остро вытягивались на горизонте. Легкий туман всполохнулся над рекой и пополз вверх по скалистому берегу; под мостом он клубится и липнет около черных и мокрых свай. Из-под этого тумана синеет бакша и виднеется белая полоса шоссе. На всем еще лежат тени полусвета, и нигде, ни внутри домов, ни на площадях и улицах, не заметно никаких признаков пробуждения.
И на все это светило яркое
солнце веселого
ясного дня.
Уже дважды падал мокрый весенний снег — «внук за дедом приходил»; дома и деревья украсились ледяными подвесками, бледное, но тёплое
солнце марта радугой играло в сосульках льда, а заспанные окна домов смотрели в голубое небо, как прозревшие слепцы. Галки и вороны чинили гнёзда; в поле, над проталинами, пели жаворонки, и Маркуша с Борисом в
ясные дни ходили ловить их на зеркало.
И всё он смотрел вокруг себя на просвечивающую зелень, на спускающееся
солнце и
ясное небо, и чувствовал всё себя таким же счастливым, как и прежде.
Над ним
ясные небеса… кругом толпится народ… радость на всех лицах… тихое, очаровательное пение раздается в храмах господних; вдали, сквозь тонкий туман на северо-востоке, из-за стен незнакомой ему святой обители показывается восходящее
солнце…
При торжественной тишине белеет восток и гонит на юго-запад ночную темноту, предметы выступают из мрака,
яснеют; но камыши стоят еще неподвижны, и поверхность вод не дымится легким паром: еще долго до
солнца…
Море было далеко — верст за восемьсот, или даже за целую тысячу отстояло море, — но буря ревела с такой силой, что не было никакой возможности представить себе, чтобы находилось на земле хотя одно место, где бы светило
солнце и раскидывалось голубое,
ясное небо.
Тихое весеннее утро давно уже наступило, и
солнце, подобрав росистую алмазную скатерть, покрывавшую луга, катило высоко в
ясном небе, когда приемыш вернулся к площадке.